... глупо воспринимать собственную (и всякую) жизнь иначе как пребывание в центре циклона.
Глупо полагать себя в безопасности, когда вокруг ничего не грохочет, не каплет и не колится; еще глупее полагать себя в какой-то особенной, из ряда вон выходящей опасности, когда грохочет и колется. Мне рассказывали о человеке, который умер, подавившись собственной слюной, - чего же еще?
Глуппо и безответственно отождествлять себя с государством, в котором живешь, или с народом, на языке которого говоришь. Еще глупее и безответственнее испытывать к этим абстрактным субстанциям какие-то чувства, добрые ли, злые ли - один хрен. А уж что-то требовать от них - и вовсе безумие.
Всяк находится там, где находится, и имеет те внешние обстоятельства, которые имеет. Все претензии (если они еще остались) - к себе.
Государство, равно как погода или уличный трафик, - всего лишь некоторые проявления стихии, местами беспощадной, местами бессмысленной, но и ласковой - местами. Террористы, президенты, участковые и продавщицы в магазинах - просто эмиссары судьбы и ведут себя так, как ей (а не им) угодно.
Всякий человек вынужден находиться в центре своего индивидуального, в небесном ателье скроенного, по размеру пригнанного циелона. И почти обречен рассказывать себе успокоительные байки о "человеческой общности", "гражданской ответственности", "моральных принципах", "правах личности" и прочей прекрасной ерунде, лишь бы отвлечься как-то от необходимости осознать наконец собственное одиночество и собственную ответственность за все происходящее.
Нет ничего, кроме рождения, смерти и бесконечного одиночества - в центре циклона между этими двумя событиями.
Это довольно страшно, чрезвычайно увлекательно, зато совсем не противно.
no subject
Глупо полагать себя в безопасности, когда вокруг ничего не грохочет, не каплет и не колится; еще глупее полагать себя в какой-то особенной, из ряда вон выходящей опасности, когда грохочет и колется. Мне рассказывали о человеке, который умер, подавившись собственной слюной, - чего же еще?
Глуппо и безответственно отождествлять себя с государством, в котором живешь, или с народом, на языке которого говоришь. Еще глупее и безответственнее испытывать к этим абстрактным субстанциям какие-то чувства, добрые ли, злые ли - один хрен. А уж что-то требовать от них - и вовсе безумие.
Всяк находится там, где находится, и имеет те внешние обстоятельства, которые имеет. Все претензии (если они еще остались) - к себе.
Государство, равно как погода или уличный трафик, - всего лишь некоторые проявления стихии, местами беспощадной, местами бессмысленной, но и ласковой - местами. Террористы, президенты, участковые и продавщицы в магазинах - просто эмиссары судьбы и ведут себя так, как ей (а не им) угодно.
Всякий человек вынужден находиться в центре своего индивидуального, в небесном ателье скроенного, по размеру пригнанного циелона. И почти обречен рассказывать себе успокоительные байки о "человеческой общности", "гражданской ответственности", "моральных принципах", "правах личности" и прочей прекрасной ерунде, лишь бы отвлечься как-то от необходимости осознать наконец собственное одиночество и собственную ответственность за все происходящее.
Нет ничего, кроме рождения, смерти и бесконечного одиночества - в центре циклона между этими двумя событиями.
Это довольно страшно, чрезвычайно увлекательно, зато совсем не противно.
Макс Фрай "Книга одиночеств"