newyuzhanin (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
newyuzhanin) wrote2012-01-05 01:22 pm
newyuzhanin) wrote2012-01-05 01:22 pm
Entry tags:
1-4
1.4. Рассказ четвертый. Свидетели
Чем ближе я подхожу к настоящему, тем больше оказывается побочных линий и нитей у повествования. К тому же, среди персонажей этих историй и участников описываемых событий оказывается всё больше людей, с которыми я до последнего времени поддерживал близкий контакт. Или надеюсь поддерживать, после того как пройдут и улягутся волны от недавних тектонических сдвигов. Поэтому мне приходится быть всё осторожнее, чтобы выполнить то условие, которое я в самом начале себе поставил: никому не навредить.
От сплошных умолчаний, с другой стороны, пострадает связность рассказа. И надо помнить, что эти же люди не позволят мне соврать: они - живые свидетели. Прошу вас учесть, господа свидетели: если я где и привираю, то не из злого умысла, а ради художественной правды. А также в тех местах, где психологически убедительные изящные домыслы вытеснили серую и нелогичную картину реальности из моей памяти и полностью заместили ее собой.
Единственный человек, которого я не обязан представлять в наилучшем свете, - это я сам, скиталец Одиссей. Уже и сейчас, просматривая первые рассказы, я очень хорошо вижу, какие именно события и мои поступки в связи с ними характеризуют меня не лучшим образом или даже просто отвратительно характеризуют. Профессиональный психолог также мог бы извлечь полезную информацию (и тоже не к моей чести) из самого стиля повествования, из того, что именно я выпячиваю и что пытаюсь замаскировать. Возможно, пользуясь своим статусом буйнопомешанного, я в дальнейшем попрошу этого психолога, сидящего у меня же внутри, дать свой комментарий к тексту.
Итак, я буду рассказывать дальше, а вы будете слушать и иметь в виду: текст постепенно смещается от состояния документа к состоянию свободного потока, ограниченного в значительно большей степени моей совестью и представлениями о прекрасном, нежели узкими рамками исторической точности.
Прошло несколько лет. За это время Елена родила дочь Кассандру, рассталась с Парисом и полюбила Агамемнона. Цирцея родила второго сына, но сражения и драмы вокруг нее по-прежнему не утихали. Мы с Медеей - так получилось само собой - отдалились от бурлящего страстями круга, вращавшегося вокруг Цирцеи, и проводили почти всё время друг с другом на своей окраине, лишь иногда выбираясь в гости к Пенелопе или к Елене.
Прожив вместе несколько счастливых месяцев, мы решили узаконить наш союз в глазах родственников и знакомых. Так тогда было принято. На церемонии у жрецов в районном храме Гименея нам по старой традиции требовались свидетели. И вот, свидетельницей на моей свадьбе была Пенелопа!
Когда же, кажется, тем же летом, Пенелопа и Диофант тоже решили вступить в официальный брак, свидетелем у нее на свадьбе оказался я. Такая история и сама по себе встречается нечасто. Но с учетом последующих радостных событий она, пожалуй, претендует на запись в анналы Гиннеса.
С другой стороны, эта история лишний раз показывает, до какой степени к этому моменту сузился круг нашего общения и как мало оказалось близких друзей, которым мы доверяли.
Пенелопа занималась математикой с маленькими детьми - учениками начальных классов. Основная идея ее занятий состояла в том, что она предлагала детям решать нестандартные задачи.
Нестандартные не в том смысле, как это подает Остер - про всяких мякобук, бабушек и дедушек. У Остера за юмористической и порой издевательской формой скрываются задачи в математическом смысле абсолютно стандартные и даже скучные: на сложение и умножение, на линейные уравнения и так далее.
Пенелопа собирала по разным источникам - в том числе дореволюционным из нашей знаменитой городской библиотеки - задачи парадоксальные, требующие воображения, допущений и их проверки, озарения. Задачи с недостаточными исходными данными и с избыточными исходными данными. Такие, которые решались не применением стандартного, выученного в школе метода, а придумыванием специально для данной задачи нового способа решения прямо на ходу. Вроде того, что во дворе утята и котята, и у них на всех вместе двенадцать ног - сколько утят и сколько котят? Стандартное мышление приведет к очень громоздким построениям, системам уравнений, а то и к неправильным дробным решениям. Маленьким детям такие задачи в школах не дают.
На занятиях у Пенелопы не меньший, а то и больший вес, чем поиск правильного ответа, приобретал сам процесс организации мышления - выделение существенной информации, определение критериев правильности ответа, поиск альтернативных алгоритмов решения. Понимание того, что в зависимости от трактовки условия ответ может быть разным. Идея, что у задачи может быть много правильных ответов или ни одного правильного ответа.
Как и ко всему в жизни, Пенелопа подошла к этому своему кружку для первоклашек настолько серьезно, что по итогам нескольких лет занятий она выпустила в соавторстве книжку-задачник с комментарием для учителя и под рецензией одного знаменитого в городе членкорра. Книжка превратилась в бестселлер, обманщик-издатель многократно допечатывал тираж "по-черному" - то есть, без доплаты гонорара авторам, - но на книжных базарах города о ней всегда говорили "только вчера закончилась".
Она оставила эту работу, когда поняла, что ежедневное наблюдение замечательных чужих детей на фоне многолетней мечты о собственных становится для нее невыносимым.
По вечерам же (или даже по ночам) Пенелопа шила для какого-то частного предпринимателя зимние куртки-"аляски". Это сложное изделие. У него есть капюшон, подстежка, клапаны на кнопках поверх застежки-молнии и накладных карманов, прорезные карманы на груди, три кулиски на разных уровнях и еще сотня всяких портняжных штук, в названиях которых я ориентируюсь главным образом по монологам нашего обожаемого Герцога из фильма "Тот самый Мюнхаузен". Достаточно сказать, что неудачно пробитая дырка для кнопки или неточно прорезанный карман могли безнадежно испортить почти готовую куртку, и тем самым не просто отправить в мусор несколько суток изнурительного и кропотливого труда, но и принести вместо мизерного заработка долг за испорченный материал.
Одну такую куртку, причем не простую, а золотую, Пенелопа сшила специально для меня. Золотую - потому что она была улучшенного качества и с бонусами: с дополнительными внутренними карманами, удлиненная, с увеличенными по индивидуальному заказу до размеров листа А4 накладными карманами, с застегивающимися манжетами на рукавах и со змейками (местное слово для "молний") повышенной износостойкости. Бесплатно сшила. В подарок. Из материала, сэкономленного ею за счет сверхточного ручного раскроя кусков ткани от работодателя. Это значит, что из куска ткани, достаточного по мнению хозяина на выкройку деталей для десяти курток, Пенелопа сумела выкроить те десять и еще мою - большую одиннадцатую. Она делала это за счет очень экономной, на грани возможного, раскладки деталей, а также за счет уменьшенного припуска - последнее было доступно только для нее, потому что она шила очень точно и аккуратно, как обычная профессиональная швея просто не считает возможным.
На подстежку она состегала кусок синтетического меха из обрезков. Кусочки подобраны и подогнаны с такой тщательностью, а швы такие тонкие, что по внешнему виду подстежки о ее составном характере догадаться невозможно.
С тех пор, как у меня появилась эта куртка, я перестал простужаться зимой. На ней за двадцать лет не порвался ни один шов, не отломалась ни одна собачка, хотя я не очень аккуратный пользователь.
Я ношу ее до сих пор, последний раз позавчера.
Чем ближе я подхожу к настоящему, тем больше оказывается побочных линий и нитей у повествования. К тому же, среди персонажей этих историй и участников описываемых событий оказывается всё больше людей, с которыми я до последнего времени поддерживал близкий контакт. Или надеюсь поддерживать, после того как пройдут и улягутся волны от недавних тектонических сдвигов. Поэтому мне приходится быть всё осторожнее, чтобы выполнить то условие, которое я в самом начале себе поставил: никому не навредить.
От сплошных умолчаний, с другой стороны, пострадает связность рассказа. И надо помнить, что эти же люди не позволят мне соврать: они - живые свидетели. Прошу вас учесть, господа свидетели: если я где и привираю, то не из злого умысла, а ради художественной правды. А также в тех местах, где психологически убедительные изящные домыслы вытеснили серую и нелогичную картину реальности из моей памяти и полностью заместили ее собой.
Единственный человек, которого я не обязан представлять в наилучшем свете, - это я сам, скиталец Одиссей. Уже и сейчас, просматривая первые рассказы, я очень хорошо вижу, какие именно события и мои поступки в связи с ними характеризуют меня не лучшим образом или даже просто отвратительно характеризуют. Профессиональный психолог также мог бы извлечь полезную информацию (и тоже не к моей чести) из самого стиля повествования, из того, что именно я выпячиваю и что пытаюсь замаскировать. Возможно, пользуясь своим статусом буйнопомешанного, я в дальнейшем попрошу этого психолога, сидящего у меня же внутри, дать свой комментарий к тексту.
Итак, я буду рассказывать дальше, а вы будете слушать и иметь в виду: текст постепенно смещается от состояния документа к состоянию свободного потока, ограниченного в значительно большей степени моей совестью и представлениями о прекрасном, нежели узкими рамками исторической точности.
Прошло несколько лет. За это время Елена родила дочь Кассандру, рассталась с Парисом и полюбила Агамемнона. Цирцея родила второго сына, но сражения и драмы вокруг нее по-прежнему не утихали. Мы с Медеей - так получилось само собой - отдалились от бурлящего страстями круга, вращавшегося вокруг Цирцеи, и проводили почти всё время друг с другом на своей окраине, лишь иногда выбираясь в гости к Пенелопе или к Елене.
Прожив вместе несколько счастливых месяцев, мы решили узаконить наш союз в глазах родственников и знакомых. Так тогда было принято. На церемонии у жрецов в районном храме Гименея нам по старой традиции требовались свидетели. И вот, свидетельницей на моей свадьбе была Пенелопа!
Когда же, кажется, тем же летом, Пенелопа и Диофант тоже решили вступить в официальный брак, свидетелем у нее на свадьбе оказался я. Такая история и сама по себе встречается нечасто. Но с учетом последующих радостных событий она, пожалуй, претендует на запись в анналы Гиннеса.
С другой стороны, эта история лишний раз показывает, до какой степени к этому моменту сузился круг нашего общения и как мало оказалось близких друзей, которым мы доверяли.
Пенелопа занималась математикой с маленькими детьми - учениками начальных классов. Основная идея ее занятий состояла в том, что она предлагала детям решать нестандартные задачи.
Нестандартные не в том смысле, как это подает Остер - про всяких мякобук, бабушек и дедушек. У Остера за юмористической и порой издевательской формой скрываются задачи в математическом смысле абсолютно стандартные и даже скучные: на сложение и умножение, на линейные уравнения и так далее.
Пенелопа собирала по разным источникам - в том числе дореволюционным из нашей знаменитой городской библиотеки - задачи парадоксальные, требующие воображения, допущений и их проверки, озарения. Задачи с недостаточными исходными данными и с избыточными исходными данными. Такие, которые решались не применением стандартного, выученного в школе метода, а придумыванием специально для данной задачи нового способа решения прямо на ходу. Вроде того, что во дворе утята и котята, и у них на всех вместе двенадцать ног - сколько утят и сколько котят? Стандартное мышление приведет к очень громоздким построениям, системам уравнений, а то и к неправильным дробным решениям. Маленьким детям такие задачи в школах не дают.
На занятиях у Пенелопы не меньший, а то и больший вес, чем поиск правильного ответа, приобретал сам процесс организации мышления - выделение существенной информации, определение критериев правильности ответа, поиск альтернативных алгоритмов решения. Понимание того, что в зависимости от трактовки условия ответ может быть разным. Идея, что у задачи может быть много правильных ответов или ни одного правильного ответа.
Как и ко всему в жизни, Пенелопа подошла к этому своему кружку для первоклашек настолько серьезно, что по итогам нескольких лет занятий она выпустила в соавторстве книжку-задачник с комментарием для учителя и под рецензией одного знаменитого в городе членкорра. Книжка превратилась в бестселлер, обманщик-издатель многократно допечатывал тираж "по-черному" - то есть, без доплаты гонорара авторам, - но на книжных базарах города о ней всегда говорили "только вчера закончилась".
Она оставила эту работу, когда поняла, что ежедневное наблюдение замечательных чужих детей на фоне многолетней мечты о собственных становится для нее невыносимым.
По вечерам же (или даже по ночам) Пенелопа шила для какого-то частного предпринимателя зимние куртки-"аляски". Это сложное изделие. У него есть капюшон, подстежка, клапаны на кнопках поверх застежки-молнии и накладных карманов, прорезные карманы на груди, три кулиски на разных уровнях и еще сотня всяких портняжных штук, в названиях которых я ориентируюсь главным образом по монологам нашего обожаемого Герцога из фильма "Тот самый Мюнхаузен". Достаточно сказать, что неудачно пробитая дырка для кнопки или неточно прорезанный карман могли безнадежно испортить почти готовую куртку, и тем самым не просто отправить в мусор несколько суток изнурительного и кропотливого труда, но и принести вместо мизерного заработка долг за испорченный материал.
Одну такую куртку, причем не простую, а золотую, Пенелопа сшила специально для меня. Золотую - потому что она была улучшенного качества и с бонусами: с дополнительными внутренними карманами, удлиненная, с увеличенными по индивидуальному заказу до размеров листа А4 накладными карманами, с застегивающимися манжетами на рукавах и со змейками (местное слово для "молний") повышенной износостойкости. Бесплатно сшила. В подарок. Из материала, сэкономленного ею за счет сверхточного ручного раскроя кусков ткани от работодателя. Это значит, что из куска ткани, достаточного по мнению хозяина на выкройку деталей для десяти курток, Пенелопа сумела выкроить те десять и еще мою - большую одиннадцатую. Она делала это за счет очень экономной, на грани возможного, раскладки деталей, а также за счет уменьшенного припуска - последнее было доступно только для нее, потому что она шила очень точно и аккуратно, как обычная профессиональная швея просто не считает возможным.
На подстежку она состегала кусок синтетического меха из обрезков. Кусочки подобраны и подогнаны с такой тщательностью, а швы такие тонкие, что по внешнему виду подстежки о ее составном характере догадаться невозможно.
С тех пор, как у меня появилась эта куртка, я перестал простужаться зимой. На ней за двадцать лет не порвался ни один шов, не отломалась ни одна собачка, хотя я не очень аккуратный пользователь.
Я ношу ее до сих пор, последний раз позавчера.
no subject