It's time to talk about many things...

Итак, попытаюсь начать размышлять вслух (фактически - вчит)о том, для чего я завел этот журнал.
Хочу предупредить уважаемых возможных читателей, что эти размышления (пока) не преследуют никаких целей, кроме как договориться самому с собой. Поэтому приведены отфонарные имя и место жительства, чтобы создать самому себе собеседника и чтобы не быть связанным соображениями этикета.
Поэтому же я буду мало и неохотно отвечать на комментарии, буде таковые появятся. Прошу заранее не обижаться.
При этом лжеюзером я не являюсь, так как у меня, честно, нет другого ЖЖ. Тех пользователей, которые меня вычислят (что, конечно, не слишком сложно), попрошу все же воздержаться от употребления моих персональных деталей. Будем считать, что это такая игра (ведь что наша жизнь?...)

Двадцать второго июня, ровно в четыре часа...

Нам объявили, что Киев бомбили...
Моей маме было без малого три года. Она ничего не помнит о довоенной жизни, но по-видимому, эта жизнь была достаточно безоблачной: единственный ребенок в семье главного инженера масложирового комбината в Харькове получал все самое лучшее. Первые воспоминания относятся уже к эвакуации. Деда с заводом эвакуировали отдельно, бабушке приходилось несладко, например, чтобы в организм заболевшей малярией мамы ввести для поднятия гемоглобина железо - не нашлось другого способа, кроме как сменять свое дорогое зимнее пальто на... три яблока. Потом в эти яблоки со всех сторон втыкались ржавые гвозди, и такой "ежик" лежал несколько часов. Потом гвозди вынимались, а яблоко вместе с оставшимся в нем ценным железом съедалось. Так моя мама была спасена от смерти. В дальнейшем вместо яблок использовалась сырая картошка (местные дети вообще ели сырую картошку в качестве вкусненького, и называли ее при этом яблоками). Малокровие сохранялось еще многие годы.
Но мама с обидой вспоминает не эти мытарства, а первое послевоенное лакомство (кажется, это был сахар-рафинад), которое бабушка дала младшей дочери (тетке моей), а маме не дала со словами: "Тебе в детстве МОРОЖЕНОЕ покупали, а она ничего такого в жизни не видела". С обидой - потому, что ничегошеньки она не помнила ни о мороженом, ни о своей роскошной довоенной жизни...

Как жить даль...

Только я расслаблюсь, начну проникаться симпатией к какому-нибудь народу - тут-то меня и поленом по кумполу.
Вот что делается в Англии с, как сказали бы носители великого и могучего русского языка и соответствующей культуры, абортивным материалом.
Для Малицкого и других, не понимающих по-английски - краткое содержание.
Врачи и медсестры заявляют, что ежегодно в Англии в среднем два плода выживают после аборта и предшествующего усыпляющего укола (это следует понимать так, что без укола выживало бы гораздо больше). За последние несколько лет сообщается о девяти таких случаях. Согласно неписанным инструкциям, этих дважды выживших оставляют лежать в тазике в задней комнате, пока они сами потихонечку не умрут. Это организмы, которые при надлежащем неонатальном уходе имеют большие шансы вырасти в обычных людей. Или так: это очень маленькие люди, которые жили бы, если бы хоть кто-нибудь этого захотел.
Казалось бы, все очевидно, пока не доходишь до слов "синдром Дауна". Речь идет об абортах по медицинским показаниям, в районе 23-й недели. А "надлежащий уход", реально говоря, безумно дорог. И цель у него в данном случае одна: чтоб моя чистоплюйская совесть была спокойна. Больше ведь никому не станет лучше. Ни матерям, ни детям, ни сиделкам. А все-таки - убийство, продуманное, организованное, поставленное на поток.
И никто меня с моей совестью не рассудит.
Но англичане, по крайней мере, все это открыто обсуждают...
А про Страну Великих Духовных Ценностей и вспоминать в этой связи страшно.