Все принадлежит Великому и могучему утесу
Aug. 7th, 2012 06:07 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
newyuzhaninили "принесите мне сюда все варенье и всю другую еду и идите в котлован, если хотите жить"
Эпиграф:
Gifts to kids (even laptops) do not count toward child support. You know, if you pay fair child support (which is $1400 and not $1100 as you pay now), plus fair share in their activities (which are nearly $1000 per month now), I could buy two laptops for each of them every year. So, honestly, you buy them laptops (as well as some other stuff for yourself and your new family) on my money.
Копейщики почтительно столпились у крыльца. Только два десятка голых стояли на месте, покорно ожидая своей участи. Начальник важно и медлительно вложил меч в ножны. Он больше не смотрел на глайдер. Он принялся равнодушно и неторопливо расспрашивать Хайру.
— Где они живут?
— У них большой дом на равнине. Очень теплый.
— Где они взяли эту машину?
— Не знаю. Наверное, на дороге.
— Ты должен был сказать им, что все небо и вся земля принадлежат Великому и могучему утесу.
— Я сказал им. Но их обувь, и одна куртка, и блестящий ящик принадлежат мне. Не забудь это потом, светлый и великий.
— Ты дурак, — сказал начальник презрительно. — Все принадлежит Великому и могучему утесу. А ты получишь то, что тебе достанется. Где послание?
— Они отобрали, — разочарованно сказал Хайра.
— Ты дурак еще раз. Это будет стоить тебе кожи.
Хайра увял. Начальник посмотрел куда-то в пространство между Антоном и Вадимом и произнес:
— Пусть они покажут свою обувь.
Саул зарычал и полез к борту.
— Тихо, тихо, — сказал Антон.
Начальник меланхолически высморкался на крыльцо.
— А какую еду ты ел? — спросил он.
— Варенье. Это не совсем варенье, но оно сладкое и радует язык. Начальник слегка оживился.
— А у них много этого варенья?
— Очень много! — с энтузиазмом вскричал Хайра. — Но не приказывай бить меня.
— Я решил, — сказал начальник. — Пусть они отправляются домой и принесут к моим ногам все варенье. И всю другую еду. У них нет угля?
Хайра вопросительно посмотрел на Антона. Антон резко сказал:
— Потребуй у него свободы этим преступникам!
— Что он говорит? — спросил начальник.
— Он просит, чтобы ты не убивал этих преступников.
— А как ты понимаешь его речь?
Хайра указал обеими руками на рожки мнемокристаллов у себя на висках.
— Если приставить это к голове, то слышишь чужую речь, а понимаешь ее как свою.
— Дай сюда, — потребовал начальник. — Это тоже принадлежит Великому и могучему утесу.
Он отобрал у Хайры мнемокристаллы и после нескольких неудачных попыток пристроил их у себя на лбу. Антон сейчас же сказал:
— Немедленно отпусти этих людей, заслуживших свободу.
Начальник с удивлением посмотрел на него.
— Ты не можешь говорить так, — сказал он. — Я прощаю тебя, потому что ты низкий и не знаешь слов. Ступай. И принеси также письмо и чертеж. — Он повернулся к копейщикам, которые почтительно ему внимали и заорал: — Ну что вы тут стали, труполюбы? Нечего вам обнюхивать их штаны. Штаны всех людей, кто разговаривает со мной, воняют одинаково. За работу! Гоните эту падаль в котлован. Гей! Гей!
Копейщики загоготали и трусцой побежали по улице, гоня перед собой бывших освобожденных. Начальник дружелюбно хлопнул Хайру по уху и велел ему убираться. Хайра, шатнувшись от удара, юркнул в дверь. Оставшись один, начальник посмотрел на небо, посмотрел на хижины, протяжно, с прискуливанием зевнул, посмотрел на глайдер, лениво отхаркался, и, глядя в сторону, сказал скучающим голосом:
— Делайте, как я указал. Возвращайтесь в свой дом, принесите мне сюда все варенье и всю другую еду и идите в котлован, если хотите жить.
Эпиграф:
Gifts to kids (even laptops) do not count toward child support. You know, if you pay fair child support (which is $1400 and not $1100 as you pay now), plus fair share in their activities (which are nearly $1000 per month now), I could buy two laptops for each of them every year. So, honestly, you buy them laptops (as well as some other stuff for yourself and your new family) on my money.
Копейщики почтительно столпились у крыльца. Только два десятка голых стояли на месте, покорно ожидая своей участи. Начальник важно и медлительно вложил меч в ножны. Он больше не смотрел на глайдер. Он принялся равнодушно и неторопливо расспрашивать Хайру.
— Где они живут?
— У них большой дом на равнине. Очень теплый.
— Где они взяли эту машину?
— Не знаю. Наверное, на дороге.
— Ты должен был сказать им, что все небо и вся земля принадлежат Великому и могучему утесу.
— Я сказал им. Но их обувь, и одна куртка, и блестящий ящик принадлежат мне. Не забудь это потом, светлый и великий.
— Ты дурак, — сказал начальник презрительно. — Все принадлежит Великому и могучему утесу. А ты получишь то, что тебе достанется. Где послание?
— Они отобрали, — разочарованно сказал Хайра.
— Ты дурак еще раз. Это будет стоить тебе кожи.
Хайра увял. Начальник посмотрел куда-то в пространство между Антоном и Вадимом и произнес:
— Пусть они покажут свою обувь.
Саул зарычал и полез к борту.
— Тихо, тихо, — сказал Антон.
Начальник меланхолически высморкался на крыльцо.
— А какую еду ты ел? — спросил он.
— Варенье. Это не совсем варенье, но оно сладкое и радует язык. Начальник слегка оживился.
— А у них много этого варенья?
— Очень много! — с энтузиазмом вскричал Хайра. — Но не приказывай бить меня.
— Я решил, — сказал начальник. — Пусть они отправляются домой и принесут к моим ногам все варенье. И всю другую еду. У них нет угля?
Хайра вопросительно посмотрел на Антона. Антон резко сказал:
— Потребуй у него свободы этим преступникам!
— Что он говорит? — спросил начальник.
— Он просит, чтобы ты не убивал этих преступников.
— А как ты понимаешь его речь?
Хайра указал обеими руками на рожки мнемокристаллов у себя на висках.
— Если приставить это к голове, то слышишь чужую речь, а понимаешь ее как свою.
— Дай сюда, — потребовал начальник. — Это тоже принадлежит Великому и могучему утесу.
Он отобрал у Хайры мнемокристаллы и после нескольких неудачных попыток пристроил их у себя на лбу. Антон сейчас же сказал:
— Немедленно отпусти этих людей, заслуживших свободу.
Начальник с удивлением посмотрел на него.
— Ты не можешь говорить так, — сказал он. — Я прощаю тебя, потому что ты низкий и не знаешь слов. Ступай. И принеси также письмо и чертеж. — Он повернулся к копейщикам, которые почтительно ему внимали и заорал: — Ну что вы тут стали, труполюбы? Нечего вам обнюхивать их штаны. Штаны всех людей, кто разговаривает со мной, воняют одинаково. За работу! Гоните эту падаль в котлован. Гей! Гей!
Копейщики загоготали и трусцой побежали по улице, гоня перед собой бывших освобожденных. Начальник дружелюбно хлопнул Хайру по уху и велел ему убираться. Хайра, шатнувшись от удара, юркнул в дверь. Оставшись один, начальник посмотрел на небо, посмотрел на хижины, протяжно, с прискуливанием зевнул, посмотрел на глайдер, лениво отхаркался, и, глядя в сторону, сказал скучающим голосом:
— Делайте, как я указал. Возвращайтесь в свой дом, принесите мне сюда все варенье и всю другую еду и идите в котлован, если хотите жить.
