Поход по Иудейской пустыне. День второй
Apr. 3rd, 2013 12:49 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
newyuzhaninЭто был верблюд.
Во всяком случае, наутро именно верблюды, штук восемь или девять, без всякого сопровождения появились на склонах окружающих холмов. Они мычат, но иначе, чем коровы. Вероятно, мы своей палаткой заняли одно из их любимых пастбищ. А может, им и вовсе не было до нас никакого дела. Но они перекрикивались, перемещались по холмам, не приближаясь к нам, но и не сдавая стратегических позиций - как хорошая тактически подготовленная футбольная команда без мяча, выстраивающая надежную оборону.
Весна в пустыне, вы наверняка знаете, - это скоротечно, но очень красиво.
Что же до маршрута и его технического описания, то глядя на карту, можно понять, что после удачной ночевки в долине Гарни у нас отпала необходимость уходить на запад к разрешенной стоянке, и мы продолжили двигаться на север по зеленой тропе. Тропа эта сначала пересекла красную (траверсирующую гребень горы Неама), а затем, перевалив этот гребень, пошла спускаться в долину Цеэлим.
Характер местности изменился, как сказал бы человек с физматобразованием, драматически.
Плавные холмы с неторопливыми верблюдами растаяли позади, как не было.
Вокруг нас оказались крутые скалы.
Тропинка местами проходила над осыпями, заканчивающимися внизу высокими обрывами. На Кавказе по таким местам ходить было не принято. Но тут просто других мест нет.
Если вы присмотритесь к геологическому разрезу, которым, собственно, и является всякий каньон, то вероятно обратите внимание на полосу твердых пород толщиной в несколько десятков метров. Они разрушаются медленно, держат собственный вес хорошо - и в результате по всему периметру каньона (можно сказать - всех каньонов в этом районе) есть пояс отвесных скал. Даже там, где в каньон впадает маленькая боковая долинка (а часто и вполне немаленькая), этот пояс как правило стоит и держится, он не прорезан плавным (или хотя бы даже просто не слишком крутым) распадком, а вместо этого заставляет боковой поток низвергаться в главный каньон высоким водопадом. Поэтому общие соображения - найти распадочек и по нему сползти - не работают. И потому авторы (здесь слово уместно) всех этих троп, называемых "подъёмами" - "маале" на иврите, - в каждом случае выискивают уникальную, нетипичную форму рельефа, какую-нибудь сингулярность, разрывающую монотонный повсеместный скальный отвес. Какую-нибудь оставшуюся после замлетрясения трещину, утёс, отрог. Чтобы пройти, пробраться хоть как-нибудь сквозь этот в общем случае непроходимый отвес, и вылезти поскорее на осыпь, по которой уже худо-бедно можно дальше споплзти.
Ну вот, в случае тропы номер 11145 таким особенным местом служит утес-отрог, по разрушенным зубам которого и вьется тропинка. Половину высоты непроходимого в других местах отвеса здесь удается сбросить, лавируя между зубами. А осыпь зато здесь начинается выше, чем по всему каньону - потому что между утесом и главным бортом каньона образовался такой кулуар, складка, которая засыпается обломочным материалом быстрее, чем просто открытое место у стены, именно за счет того, что подпёрта стенками с двух сторон: борт и утёс.
Короче говоря, сверху выглядело страшновато, но оказалось, что проходится без проблем.
В самом низу ущелья, где два осыпных склона должны были плавно сойтись, вместо этого поток прорезал еще одну узкую щель глубиной от 15 до 30 метров.
Там, где рельеф собирает воду в одну сильную струю, например под водопадами, в продольном профиле дна вырезаются локальные ямы. Такая яма называется "гев". В больших гевах вода стоит после окончания зимних дождей по нескольку месяцев; в нескольких самых больших, глубоких, затененных скалами - может сохраняться и до следующей зимы. Это важнейшие источники питьевой воды для всего живого, ухитряющегося радоваться жизни в этом сухом, мертвом, отвесном каменном мешке: ползающего, бегающего и даже, как ни изумительно, летающего и стрекочущего. Родники крайне редки и пересыхают как правило уже весной.
Ну а для туристов это - аттракция номер один, плавательный бассейн. В данном случае, в геве Брихат Неама, глубина воды по центру превышала два с половиной метра, и в ней можно было бултыхаться, плавать баттерфляем, и даже сигать в неё со скальной ступеньки.
Спуск сюда от нашей ночевки занял около двух часов. По дну каньона проходит синяя тропа. По ней мы и ушли на восток.
Впрочем, "по дну" - это выражение условное. На самом деле тропа почти сразу скакнула на левый борт и давай заниматься своим любимым делом: траверсировать крутой осыпной склон над отвесным обрывом донной прорези каньона.
Забегая вперед, я вам скажу: нет, я такое не люблю, разумным не считаю, ходить такое не рекомендую и сам в дальнейшем не планирую. Но пока, возвращаясь в имеющуюся в наличии реальность, надо идти по синей тропе, благо другой и нет, и наслаждаться грандиозными видами каньона, всегда разными, неповторимыми произведениями природы, возникающими на наших глазах в титаническом противоборстве стихий. О как завернул.
Шли мы компактной группой, в наиболее ответственных местах - на расстоянии вытянутой руки, чтобы (теоретически) иметь возможность ухватить пошатнувшегося товарища за рюкзак и помочь ему сохранить равновесие, не улететь с тропы. Шлось нам тяжело. Почти весь поход. Мы пришли к режиму 20 минут переход - 5-10 минут привал. Это странно, раньше ходили 40/15, и было нормально. В чем дело? Наверное, во всём понемножку. Рюкзаки чуть тяжелее, потому что воды на 2 с половиной дня. Дышится чуть хуже, потому что район такой: котловина Мертвого моря, самое глубокое место на земле, да к тому же и одно из самых сухих. Ноги чуть больше приходится напрягать - потому что из-за общего резкого большого перепада высот и высокой средней крутизны склонов, характерных опять же для каньонов Иудейской пустыни (помним: это непосредственно один из бортов Сирийско-Африканского тектонического разлома), тропы здесь часто оказываются крутыми, опасными, требующими постоянного внимания и соответствующего приложения усилий. Ну и наконец не молодеет никто, но об этом мы как бы помолчим.
Еще через пару часов траверса дошли до развилки троп. Сейчас мы идем к роднику Эйн-Намер ("Родник Леопарда"). В роднике вода должна быть питьевая. Леопарды давно переселились в зоопарк - там как-то прохладнее.
Родник своим расположением очень напомнает Эйн-Хава. Он пробивается из своего более глубокого, чем тот, на котором мы сейчас, слоя, на поверхность как раз в том месте, где прорезающий в скале ущелье поток делает глубокий прыжок вниз - на следующий "этаж" слоистого пирога. Родник фактически сидит под водопадом, точнее, под тем местом, где водопад бывает зимой. А сейчас под сухим обрывом. Поэтому, разумеется, прямого пути к роднику из верхнего "этажа" нет. Поэтому и развилка.
Основная, как бы "честная", наша синяя тропа уползает влево, наверх, чтобы там встретить другую, зеленую, приходящую вкруговую издалека, и спускающуюся на дно ущелья в нескольких сотнях метров за родником по скальным разломам и осыпям. Тоже, как мы потом увидели, отнюдь не лёгкая и не безопасная опция. Потому мы были довольны, что выбрали вместо этого вторую (избежав тем самым дополнительного набора и сброса высоты).
Вторая тропа обозначена черной маркировкой, без номера. На карте выглядит как одна-единственная, почему-то прямая как стрела, черная черточка, ведущая прямо к роднику. Как должно быть понятно из описания места расположения родника, эта тропка берет на себя непростую задачу сползти прямо вдоль водопада. Она очень хитрая и нетривиальная.
В нескольких местах пришлось идти лазанием лицом к склону, в одном месте щель между матерой скалой и отколышем была такая узкая, что с рюкзаками мы в нее не пролезли, и пришлось их снимать и протаскивать руками отдельно. В нижней части спуска тропка круто протоптана в мелкой-мелкой, гадкой-гадкой песчано-пылевой, глинистой осыпи. Здесь у нас уже начали дрожать ноги. Тем не менее, обошлось без веревки, и весь этот спуск занял не более двадцати минут.
Мы были очень рады присесть на обед в тени огромных валунов, в завале которых, почти в пещере, течет слабенький ручеек. К месту выхода воды на поверхность из скалы я по малодушию не пошел, но остальные двое пробрались к самому-самому роднику сквозь завал валунов, по лужам. Место интерсное, необычное, людей достаточное количество, хотя по израильским меркам и не чрезмерное. Потому что все-таки даже самый легкий путь к этому роднику требует некоторого простого лазания. Собак, например, видели всего двух, это немного :)
(Здесь должна быть вставная новелла про гиверет, но ввиду и так уже чрезмерного объёма текста она сокращена и, возможно, последует отдельно).
Рядом с нами сидела группа солдат с жетонами, вероятно, отгуливающих здесь свой пасхальный отпуск. Их командир нас похвалил, помечтал, как было бы здорово, если бы его родители сподобились на что-либо большее, чем поход до ближайшего ресторана, и воодушевил нас тем, что в продолжении каньона тропа не тяжелая, и он видел на ней пару туристов ДАЖЕ старше нас.
Никогда не знаешь, что произведет на человека самое сильное впечатление. Вот Тоше, например, в целом понравился поход. Но больше всего, мне кажется, ему запомнилась сайра. Тихоокеанская, с добавлением масла. Мы именно ею обедали. Он, как оказалось, пробовал ее впервые. О, сайра, где ты теперь! Лишь малая толика тебя осталась у меня на штанах, при талантливом вскрытии нашей советской банки ихним швейцарским ножом.
Непосредственно от родника по действительно дну каньона вниз уходит короткая красная тропа - до спуска той, уже упоминавшейся, зеленой с левого борта; а дальше - зеленая. На ней есть два участка, каждый примерно по километру длиной, где тропа раздваивается. Основная, зелёная же, тропа идет по правому борту, она довольно спокойная. Влево от нее, прямо по дну, уходят участки, маркированные черным. Они более привлекательны. Первый (верхний) на карте снабжен примечанием "необходимо иметь веревку". Веревка у нас была. Но глядя на часы, на которых к этому моменту оставалось не более двух часов до заката, и на своё состояние, укатанное ранее пройденными крутыми горками, мы тяжелёшенько вздохнули и обошли-таки этот участок по зеленой тропе. Мы бы, вероятно, обошли и второй, в своём стремлении к разрешенной стоянке на выходе из каньона Цеэлим. Но тут оказалось, что на втором участке зеленая тропа круто забирает вверх и поднимается на правый борт ущелья (по крайней мере, его нижнего яруса), чтобы обойти огромный отвесный утес. Туда нам на ночь глядя не захотелось, и очень удачно. Вместо этого мы ушли влево, в каменистый каньон (так и называемый: Гей-Слаим) по второму участку черной тропы, под недоуменные реплики попутчиков, честно спешащих на ночлег по обходной верхней тропе. И как раз под этим утесом заночевали - отгоняя мысли о том, что на нас посыплется, если именно этой ночью Сирийско-Африканскому разлому захочется еще чуток разломиться.
Очень длинный рассказ, очень разнообразный ландшафт и характер пути, ходовой день с девяти до шести, а километров по карте ("как собака бежит") всего от силы восемь. Уфф, чижило.
Во всяком случае, наутро именно верблюды, штук восемь или девять, без всякого сопровождения появились на склонах окружающих холмов. Они мычат, но иначе, чем коровы. Вероятно, мы своей палаткой заняли одно из их любимых пастбищ. А может, им и вовсе не было до нас никакого дела. Но они перекрикивались, перемещались по холмам, не приближаясь к нам, но и не сдавая стратегических позиций - как хорошая тактически подготовленная футбольная команда без мяча, выстраивающая надежную оборону.
Весна в пустыне, вы наверняка знаете, - это скоротечно, но очень красиво.
Что же до маршрута и его технического описания, то глядя на карту, можно понять, что после удачной ночевки в долине Гарни у нас отпала необходимость уходить на запад к разрешенной стоянке, и мы продолжили двигаться на север по зеленой тропе. Тропа эта сначала пересекла красную (траверсирующую гребень горы Неама), а затем, перевалив этот гребень, пошла спускаться в долину Цеэлим.
Характер местности изменился, как сказал бы человек с физматобразованием, драматически.
Плавные холмы с неторопливыми верблюдами растаяли позади, как не было.
Вокруг нас оказались крутые скалы.
Тропинка местами проходила над осыпями, заканчивающимися внизу высокими обрывами. На Кавказе по таким местам ходить было не принято. Но тут просто других мест нет.
Если вы присмотритесь к геологическому разрезу, которым, собственно, и является всякий каньон, то вероятно обратите внимание на полосу твердых пород толщиной в несколько десятков метров. Они разрушаются медленно, держат собственный вес хорошо - и в результате по всему периметру каньона (можно сказать - всех каньонов в этом районе) есть пояс отвесных скал. Даже там, где в каньон впадает маленькая боковая долинка (а часто и вполне немаленькая), этот пояс как правило стоит и держится, он не прорезан плавным (или хотя бы даже просто не слишком крутым) распадком, а вместо этого заставляет боковой поток низвергаться в главный каньон высоким водопадом. Поэтому общие соображения - найти распадочек и по нему сползти - не работают. И потому авторы (здесь слово уместно) всех этих троп, называемых "подъёмами" - "маале" на иврите, - в каждом случае выискивают уникальную, нетипичную форму рельефа, какую-нибудь сингулярность, разрывающую монотонный повсеместный скальный отвес. Какую-нибудь оставшуюся после замлетрясения трещину, утёс, отрог. Чтобы пройти, пробраться хоть как-нибудь сквозь этот в общем случае непроходимый отвес, и вылезти поскорее на осыпь, по которой уже худо-бедно можно дальше споплзти.
Ну вот, в случае тропы номер 11145 таким особенным местом служит утес-отрог, по разрушенным зубам которого и вьется тропинка. Половину высоты непроходимого в других местах отвеса здесь удается сбросить, лавируя между зубами. А осыпь зато здесь начинается выше, чем по всему каньону - потому что между утесом и главным бортом каньона образовался такой кулуар, складка, которая засыпается обломочным материалом быстрее, чем просто открытое место у стены, именно за счет того, что подпёрта стенками с двух сторон: борт и утёс.
Короче говоря, сверху выглядело страшновато, но оказалось, что проходится без проблем.
В самом низу ущелья, где два осыпных склона должны были плавно сойтись, вместо этого поток прорезал еще одну узкую щель глубиной от 15 до 30 метров.
Там, где рельеф собирает воду в одну сильную струю, например под водопадами, в продольном профиле дна вырезаются локальные ямы. Такая яма называется "гев". В больших гевах вода стоит после окончания зимних дождей по нескольку месяцев; в нескольких самых больших, глубоких, затененных скалами - может сохраняться и до следующей зимы. Это важнейшие источники питьевой воды для всего живого, ухитряющегося радоваться жизни в этом сухом, мертвом, отвесном каменном мешке: ползающего, бегающего и даже, как ни изумительно, летающего и стрекочущего. Родники крайне редки и пересыхают как правило уже весной.
Ну а для туристов это - аттракция номер один, плавательный бассейн. В данном случае, в геве Брихат Неама, глубина воды по центру превышала два с половиной метра, и в ней можно было бултыхаться, плавать баттерфляем, и даже сигать в неё со скальной ступеньки.
Спуск сюда от нашей ночевки занял около двух часов. По дну каньона проходит синяя тропа. По ней мы и ушли на восток.
Впрочем, "по дну" - это выражение условное. На самом деле тропа почти сразу скакнула на левый борт и давай заниматься своим любимым делом: траверсировать крутой осыпной склон над отвесным обрывом донной прорези каньона.
Забегая вперед, я вам скажу: нет, я такое не люблю, разумным не считаю, ходить такое не рекомендую и сам в дальнейшем не планирую. Но пока, возвращаясь в имеющуюся в наличии реальность, надо идти по синей тропе, благо другой и нет, и наслаждаться грандиозными видами каньона, всегда разными, неповторимыми произведениями природы, возникающими на наших глазах в титаническом противоборстве стихий. О как завернул.
Шли мы компактной группой, в наиболее ответственных местах - на расстоянии вытянутой руки, чтобы (теоретически) иметь возможность ухватить пошатнувшегося товарища за рюкзак и помочь ему сохранить равновесие, не улететь с тропы. Шлось нам тяжело. Почти весь поход. Мы пришли к режиму 20 минут переход - 5-10 минут привал. Это странно, раньше ходили 40/15, и было нормально. В чем дело? Наверное, во всём понемножку. Рюкзаки чуть тяжелее, потому что воды на 2 с половиной дня. Дышится чуть хуже, потому что район такой: котловина Мертвого моря, самое глубокое место на земле, да к тому же и одно из самых сухих. Ноги чуть больше приходится напрягать - потому что из-за общего резкого большого перепада высот и высокой средней крутизны склонов, характерных опять же для каньонов Иудейской пустыни (помним: это непосредственно один из бортов Сирийско-Африканского тектонического разлома), тропы здесь часто оказываются крутыми, опасными, требующими постоянного внимания и соответствующего приложения усилий. Ну и наконец не молодеет никто, но об этом мы как бы помолчим.
Еще через пару часов траверса дошли до развилки троп. Сейчас мы идем к роднику Эйн-Намер ("Родник Леопарда"). В роднике вода должна быть питьевая. Леопарды давно переселились в зоопарк - там как-то прохладнее.
Родник своим расположением очень напомнает Эйн-Хава. Он пробивается из своего более глубокого, чем тот, на котором мы сейчас, слоя, на поверхность как раз в том месте, где прорезающий в скале ущелье поток делает глубокий прыжок вниз - на следующий "этаж" слоистого пирога. Родник фактически сидит под водопадом, точнее, под тем местом, где водопад бывает зимой. А сейчас под сухим обрывом. Поэтому, разумеется, прямого пути к роднику из верхнего "этажа" нет. Поэтому и развилка.
Основная, как бы "честная", наша синяя тропа уползает влево, наверх, чтобы там встретить другую, зеленую, приходящую вкруговую издалека, и спускающуюся на дно ущелья в нескольких сотнях метров за родником по скальным разломам и осыпям. Тоже, как мы потом увидели, отнюдь не лёгкая и не безопасная опция. Потому мы были довольны, что выбрали вместо этого вторую (избежав тем самым дополнительного набора и сброса высоты).
Вторая тропа обозначена черной маркировкой, без номера. На карте выглядит как одна-единственная, почему-то прямая как стрела, черная черточка, ведущая прямо к роднику. Как должно быть понятно из описания места расположения родника, эта тропка берет на себя непростую задачу сползти прямо вдоль водопада. Она очень хитрая и нетривиальная.
В нескольких местах пришлось идти лазанием лицом к склону, в одном месте щель между матерой скалой и отколышем была такая узкая, что с рюкзаками мы в нее не пролезли, и пришлось их снимать и протаскивать руками отдельно. В нижней части спуска тропка круто протоптана в мелкой-мелкой, гадкой-гадкой песчано-пылевой, глинистой осыпи. Здесь у нас уже начали дрожать ноги. Тем не менее, обошлось без веревки, и весь этот спуск занял не более двадцати минут.
Мы были очень рады присесть на обед в тени огромных валунов, в завале которых, почти в пещере, течет слабенький ручеек. К месту выхода воды на поверхность из скалы я по малодушию не пошел, но остальные двое пробрались к самому-самому роднику сквозь завал валунов, по лужам. Место интерсное, необычное, людей достаточное количество, хотя по израильским меркам и не чрезмерное. Потому что все-таки даже самый легкий путь к этому роднику требует некоторого простого лазания. Собак, например, видели всего двух, это немного :)
(Здесь должна быть вставная новелла про гиверет, но ввиду и так уже чрезмерного объёма текста она сокращена и, возможно, последует отдельно).
Рядом с нами сидела группа солдат с жетонами, вероятно, отгуливающих здесь свой пасхальный отпуск. Их командир нас похвалил, помечтал, как было бы здорово, если бы его родители сподобились на что-либо большее, чем поход до ближайшего ресторана, и воодушевил нас тем, что в продолжении каньона тропа не тяжелая, и он видел на ней пару туристов ДАЖЕ старше нас.
Никогда не знаешь, что произведет на человека самое сильное впечатление. Вот Тоше, например, в целом понравился поход. Но больше всего, мне кажется, ему запомнилась сайра. Тихоокеанская, с добавлением масла. Мы именно ею обедали. Он, как оказалось, пробовал ее впервые. О, сайра, где ты теперь! Лишь малая толика тебя осталась у меня на штанах, при талантливом вскрытии нашей советской банки ихним швейцарским ножом.
Непосредственно от родника по действительно дну каньона вниз уходит короткая красная тропа - до спуска той, уже упоминавшейся, зеленой с левого борта; а дальше - зеленая. На ней есть два участка, каждый примерно по километру длиной, где тропа раздваивается. Основная, зелёная же, тропа идет по правому борту, она довольно спокойная. Влево от нее, прямо по дну, уходят участки, маркированные черным. Они более привлекательны. Первый (верхний) на карте снабжен примечанием "необходимо иметь веревку". Веревка у нас была. Но глядя на часы, на которых к этому моменту оставалось не более двух часов до заката, и на своё состояние, укатанное ранее пройденными крутыми горками, мы тяжелёшенько вздохнули и обошли-таки этот участок по зеленой тропе. Мы бы, вероятно, обошли и второй, в своём стремлении к разрешенной стоянке на выходе из каньона Цеэлим. Но тут оказалось, что на втором участке зеленая тропа круто забирает вверх и поднимается на правый борт ущелья (по крайней мере, его нижнего яруса), чтобы обойти огромный отвесный утес. Туда нам на ночь глядя не захотелось, и очень удачно. Вместо этого мы ушли влево, в каменистый каньон (так и называемый: Гей-Слаим) по второму участку черной тропы, под недоуменные реплики попутчиков, честно спешащих на ночлег по обходной верхней тропе. И как раз под этим утесом заночевали - отгоняя мысли о том, что на нас посыплется, если именно этой ночью Сирийско-Африканскому разлому захочется еще чуток разломиться.
Очень длинный рассказ, очень разнообразный ландшафт и характер пути, ходовой день с девяти до шести, а километров по карте ("как собака бежит") всего от силы восемь. Уфф, чижило.
