![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
newyuzhanin2.3. Рассказ девятый. Телемак
Беременность была совсем не простая. Пенелопе приходилось и страдать от разных физических недомоганий, и лежать под капельницами. Приходилось прибегать ко всяким хитростям и очень прогрессивным медицинским достижениям для сохранения беременности и для того, чтобы младенец родился здоровым. А также чтобы его будущие братья или сестры не пострадали от иммунного конфликта. На Западе все эти достижения уже и тогда были стандартной рутиной, а вот в Гиперборее о них большинство врачей тогда вообще не заикалось, и всё это оказалось возможно только благодаря самоотверженности и дотошности Пенелопы и бессчетным часам, проведенным ею в медицинской библиотеке. Очень большую помощь оказала нам молодая врач-гинеколог Ифигения, найденная Пенелопой после многих разочарований в местной медицине. Ее по праву можно считать третьей родительницей Телемака. Она впоследствии уехала жить и работать в Италию.
Пока пол дитяти не был определен, оно неофициально называлось Рыбой. Потому что плавало внутри, как в аквариуме, и время от времени било хвостом. Я впервые в жизни получил эту уникальную возможность - наблюдать вплотную, какой прекрасной, какой совершенной делает женщину желанная беременность. Как обращается вовнутрь ее мыслительный взор. Какое от нее исходит золотистое сияние.
Это было время полного, совершенного счастья.
Мы оба к этому времени были аспирантами. Жить на две аспирантские стипендии всё равно не получалось, тем более, что их нередко задерживали. Я продолжал заниматься своими глупостями, которые, правда, к тому времени уже пошли на убыль. Снегопад стал редеть. Времена Дикого Запада подходили к концу. Во всех сферах жизни сквозь аморфную уличную серость и неописуемый бардак стал всё более явственно проступать крепнущий скелет новой государственной машины - не менее безжалостной и не менее преступной, чем старая, казалось, разрушенная до основанья в 91-м году.
Я посвятил какое-то время и усилия попытке организовать собственное рекламное агентство. Для этой цели Агамемнон предоставил мне в пользование странное помещение в сыром подвале на грязной улочке у реки, практически в самом центре. Мы с Пенелопой занялись капитальным ремонтом этого подвала. В силу сложившихся в дальнейшем обстоятельств ремонт этот до конца довести не удалось. В этот проект Пенелопа вложила много труда. Работа была тяжелая, материалы нетехнологичные. Мы ворочали огромные, тяжеленные листы ДСП, обшивая ими старые перекошенные осыпающиеся стены, дверные и оконные арки - чтобы создать новый интерьер, состоящий из плоских поверхностей и прямых линий. Я всегда умел в этой области меньше чем она, а тогда и вовсе еще ничего не умел - ведь я всему у нее и научился. Очень грустно сознавать, что весь этот труд, все наши идеи и находки полностью пошли псу под хвост, без малейшей пользы для кого бы-то ни было.
Моим единственным серьезным клиентом была директор вновь открываемого завода по производству гигиенической продукциии по итальянской технологии. Я поразил ее и двух ее соратниц, когда презентовал им концепцию рекламной кампании их изделий. Госпожа директор уже готова была перечислить мне аванс, когда мы узнали, что она оказалась в бегах где-то за границей. Как раз в эти дни попал в опалу в столице ее муж, бывший министр промышленности.
Тем временем в качестве дополнительного заработка Пенелопа устроила меня подмастерьем к своему отцу Икарию, бывшему интеллигенту, а ныне универсальному мастеру по ремонту квартир. Икарий научил меня класть паркет и облицовочную плитку. Сама Пенелопа тоже не чуралась ремонтых подработок, даже несмотря на свой огромный прекрасный живот. Ее Икарий приглашал, когда ему было необходимо быстро выполнить необычную работу - требующую нетривиального технического решения, или вдумчивого расходования особо дорогостоящих материалов, или необыкновенной точности движений, или очень тонкого владения инструментом, или художественного вкуса. Такую, которую даже он сам выполнить затруднялся.
По мере приближения сроков мы погружались во всё большее отчаяние от неприемлемых с нашей точки зрения условий в гиперборейских роддомах. Так мы пришли к идее домашних родов. Только потом, когда уже всё давно было позади, я осознал в полной мере, какой опасности подвергала себя при этом Пенелопа - ради физического и психического благополучия нашего ребенка.
Я не буду подробно описывать роды. Скажу только, что они продолжались тридцать шесть часов. На протяжении этого времени Пенелопа не могла ни есть, ни спать, и всё время испытывала невыносимую боль. Тем не менее она не сдалась, отказалась ехать в больницу, и в конце концов при сомнительной помощи альтернативной (слегка сумасшедшей) акушерки в моих руках оказался булькающий фиолетовый бегемотик с длинными ресницами.
Еще несколько суток она приходила в себя после этого нечеловеческого труда, который никто за нее не мог совершить, и еще несколько месяцев восстанавливалась после травм.
Ей не понравилось выбранное мной для сына имя, но она все-таки согласилась на него.
За время беременности мы оба набрали примерно по восемнадцать килограммов веса. Пенелопа вскоре восстановила свою физическую форму, а вот я так и оставался толстым до самого недавнего времени. Но речь тут, разумеется, не обо мне.
Беременность была совсем не простая. Пенелопе приходилось и страдать от разных физических недомоганий, и лежать под капельницами. Приходилось прибегать ко всяким хитростям и очень прогрессивным медицинским достижениям для сохранения беременности и для того, чтобы младенец родился здоровым. А также чтобы его будущие братья или сестры не пострадали от иммунного конфликта. На Западе все эти достижения уже и тогда были стандартной рутиной, а вот в Гиперборее о них большинство врачей тогда вообще не заикалось, и всё это оказалось возможно только благодаря самоотверженности и дотошности Пенелопы и бессчетным часам, проведенным ею в медицинской библиотеке. Очень большую помощь оказала нам молодая врач-гинеколог Ифигения, найденная Пенелопой после многих разочарований в местной медицине. Ее по праву можно считать третьей родительницей Телемака. Она впоследствии уехала жить и работать в Италию.
Пока пол дитяти не был определен, оно неофициально называлось Рыбой. Потому что плавало внутри, как в аквариуме, и время от времени било хвостом. Я впервые в жизни получил эту уникальную возможность - наблюдать вплотную, какой прекрасной, какой совершенной делает женщину желанная беременность. Как обращается вовнутрь ее мыслительный взор. Какое от нее исходит золотистое сияние.
Это было время полного, совершенного счастья.
Мы оба к этому времени были аспирантами. Жить на две аспирантские стипендии всё равно не получалось, тем более, что их нередко задерживали. Я продолжал заниматься своими глупостями, которые, правда, к тому времени уже пошли на убыль. Снегопад стал редеть. Времена Дикого Запада подходили к концу. Во всех сферах жизни сквозь аморфную уличную серость и неописуемый бардак стал всё более явственно проступать крепнущий скелет новой государственной машины - не менее безжалостной и не менее преступной, чем старая, казалось, разрушенная до основанья в 91-м году.
Я посвятил какое-то время и усилия попытке организовать собственное рекламное агентство. Для этой цели Агамемнон предоставил мне в пользование странное помещение в сыром подвале на грязной улочке у реки, практически в самом центре. Мы с Пенелопой занялись капитальным ремонтом этого подвала. В силу сложившихся в дальнейшем обстоятельств ремонт этот до конца довести не удалось. В этот проект Пенелопа вложила много труда. Работа была тяжелая, материалы нетехнологичные. Мы ворочали огромные, тяжеленные листы ДСП, обшивая ими старые перекошенные осыпающиеся стены, дверные и оконные арки - чтобы создать новый интерьер, состоящий из плоских поверхностей и прямых линий. Я всегда умел в этой области меньше чем она, а тогда и вовсе еще ничего не умел - ведь я всему у нее и научился. Очень грустно сознавать, что весь этот труд, все наши идеи и находки полностью пошли псу под хвост, без малейшей пользы для кого бы-то ни было.
Моим единственным серьезным клиентом была директор вновь открываемого завода по производству гигиенической продукциии по итальянской технологии. Я поразил ее и двух ее соратниц, когда презентовал им концепцию рекламной кампании их изделий. Госпожа директор уже готова была перечислить мне аванс, когда мы узнали, что она оказалась в бегах где-то за границей. Как раз в эти дни попал в опалу в столице ее муж, бывший министр промышленности.
Тем временем в качестве дополнительного заработка Пенелопа устроила меня подмастерьем к своему отцу Икарию, бывшему интеллигенту, а ныне универсальному мастеру по ремонту квартир. Икарий научил меня класть паркет и облицовочную плитку. Сама Пенелопа тоже не чуралась ремонтых подработок, даже несмотря на свой огромный прекрасный живот. Ее Икарий приглашал, когда ему было необходимо быстро выполнить необычную работу - требующую нетривиального технического решения, или вдумчивого расходования особо дорогостоящих материалов, или необыкновенной точности движений, или очень тонкого владения инструментом, или художественного вкуса. Такую, которую даже он сам выполнить затруднялся.
По мере приближения сроков мы погружались во всё большее отчаяние от неприемлемых с нашей точки зрения условий в гиперборейских роддомах. Так мы пришли к идее домашних родов. Только потом, когда уже всё давно было позади, я осознал в полной мере, какой опасности подвергала себя при этом Пенелопа - ради физического и психического благополучия нашего ребенка.
Я не буду подробно описывать роды. Скажу только, что они продолжались тридцать шесть часов. На протяжении этого времени Пенелопа не могла ни есть, ни спать, и всё время испытывала невыносимую боль. Тем не менее она не сдалась, отказалась ехать в больницу, и в конце концов при сомнительной помощи альтернативной (слегка сумасшедшей) акушерки в моих руках оказался булькающий фиолетовый бегемотик с длинными ресницами.
Еще несколько суток она приходила в себя после этого нечеловеческого труда, который никто за нее не мог совершить, и еще несколько месяцев восстанавливалась после травм.
Ей не понравилось выбранное мной для сына имя, но она все-таки согласилась на него.
За время беременности мы оба набрали примерно по восемнадцать килограммов веса. Пенелопа вскоре восстановила свою физическую форму, а вот я так и оставался толстым до самого недавнего времени. Но речь тут, разумеется, не обо мне.
